самое хуевое - это невозможность признаться даже себе в том, что я плачу от ее стихов. потому что такая же - тоже боюсь, тоже слишком глубоко чувствую, тоже внутри с дырой от одиночества (не физического). просто однажды эта хрупкость стала никому не нужна - вернее, никогда не была никому нужна, и я ее из себя удалила. как третий глаз, например - зачем мне третий глаз, когда у многих других только два? от третьего только одни проблемы. так же и с этой самой хрупкостью в чувствах и их выражении.
пусть у них всё будет хорошо, что ли... правда, ну пусть будет.